Яйца по-толедски

 Глава первая

Малиновая страсть

- Лиза, я сама дойду.

- То есть как "сама"? Научилась летать, когда разошлась с Билли?

- Именно так, и пусть это тебе не покажется странным, мамаша напрокат. Ты представляешь, во сколько обошлось бы мне сейчас ежедневное такси?

- Ежечасное, с твоей склонностью летать не глядя. Ну давай, мы с Тимом Юнгером жаждем на это взглянуть.

Годовалый увалень, съедающий поллитра детской смеси за один приём - то, что лишает меня возможности ездить в такси без прочного пакета. Его ещё и укачивает - вдруг, ни с того ни с сего. Меня понимают только водительницы, умеющие поворачивать не так резко. И Златан, у которого заднее сиденье без чехла, на все случаи нашей жизни.

- Папа? - тычет Винкси пальчиком в корпус допотопного телефона, которым вполне можно заколачивать гвозди в стену между мной и крикливыми соседями. Вздыхаю, глажу его по взъерошенным волосёнкам цвета закатного солнца.

- Увы и ах, а может, к счастью, нет, Винкси. Ты бы хотел опять слушать лекцию про то, чем надо с тобой играть, чтобы ты не подхватил меланоз? Ну ты только подумай - меланоз! И это утверждает врач. Чем у них в Африке комаров кормят, а?

- А-а, - многозначительно протягивает Винкси, накручивая на пальчик мою отросшую стрижку. Затем тычет пальцем в запаренное кухонное стекло и внимательно разглядывает отпечаток.

- Всё с тобой понятно, - вздыхаю. - Вон и тётя Молли. Посмотри, какая у неё огромная лапа выросла - видишь? Теперь ты понимаешь, почему нельзя бегать, не разбирая дороги?

- У-у, - Винкси прижимается щекой к стеклу, провожая Молли взглядом от калитки до подъезда. Я ещё не видела, чтобы годовалый ребёнок настолько обожал малознакомых тёть. Однако, Молли каждый раз утверждает, что это я мало знакома с особенностями развивающегося мужского организма.

А мне надо - мой организм, меньше чем через месяц явит на свет сына, который будет звать меня мамой, а не Лили, но Тимон не спешит возвращаться. И уж, тем более, жениться, - и мы не представляем себе жизнь без Винкси, Златан и Лили которого вот и здесь, а папа и мама там и вон там. 

Дети привыкают ко всему, их природа ломает все знания, которыми здесь так любят пичкать. Винкси - всеобщий любимец, Бог воздал ему за раннее сиротство, но в Африку ему нельзя, совсем. Пока Молли поднимается с первого этажа на третий, я, пожалуй, успею сварить кофе. И выслушать Тимона, которому опять понадобилось что-то очень срочное.

- Лиз, ну я тебя прошу, не обижайся ещё годик. А потом я привезу ему няньку из самых работящих местных женщин - ты себе представляешь, насколько нам станет легче? 

- Нам. Гм. А потом, когда Винкси пойдёт в школу, ты нарисуешься, будто из воздуха. У фото на тумбочке твоего сына вырастут ручки, ножки и мужественный загорелый торс. 

- Лиз, ну Лиз....Я ещё не нашёл подходящую. Понимаешь, я не могу просто вот так взять и привезти в дом двенадцать человек. 

- В дом. В музей, где мы с Винкси любовно смахиваем пылинки каждый месяц. Что ж, вези нам мамушку, как же мы без неё. А лучше старшую сестру. Им ведь нужна работа, - кроме той, которую им предлагают вместо ухода за младшими братьями.

- Просто привезти тебе помощницу прямо сейчас нет никакой возможности. Они все глупые, наглые и жадные. 

- Они все и будут глупыми, наглыми, жадными, безответственными, - потому что тебе так удобно. Потому что мне придётся идти нянькой к тебе в дом, если ты женишься. 

- Я?! Женюсь? Да ты что, Лиз.... Хватит с меня. Даже и не думал. Двух раз вполне достаточно. Я что, брачный кролик? Лучше брома попить на ночь. 

- Дурак. Пойди сразу отпили, чего уж там.

- А ты дура не меньше моего. Муж хоть знает? Его ты не пилишь, а на мне отрываешься так, будто у меня бабушка из Хорватии. Лиз, я враг всех беремучек, и сам не знаю почему. Что я такого в жизни сделал, а? Меня даже крокодилы не кусают, а женщины, дай волю, так перегрызут и кости в порошок. Не надо мне брома. Взял муху цеце на плечо - и всё, я чёртов сын, меня надо обкурить сандалом .... или сандалиями, а лучше растянуть между баобабами. Кума, найди няньку ты, а я ей буду платить. Тебе ж видней, кто глупый, безответственный и не умеет варить кашу.

Н-да, и он ещё жалуется на сварливых баб. Златан едва способен делить пространство с его фотографией, стена возле которой истыкана дротиками. С греками он принципиально не спорит, зато со мной после звонков Тимона не разговаривает каждый вечер.

Мне не нравится, когда он вот так молчит и не реагирует ни на что, кроме массажа сосков. Беременность моя хрупкая, словно земной шар, и нужно побольше окситоцина, ещё больше и ещё, чтобы не пришлось делать кесаревого. 

Мы настолько замкнулись на собственной вселенной, что даже Молли, у которой всегда на уме один только Билли с его болячками, обижается, но ничего не может поделать. Иногда мне кажется, что она специально задумала развод, лишь бы привлечь к себе внимание - и я на всякий случай передарила ей своего психотерапевта, ещё на собственную свадьбу.

Теперь она бегает то к нему, то ко мне, но он всё чаще в отпуске, потому что лечение раздёрганного лондонца равносильно восхождению на Эверест без снаряжения.

За стеной опять разгорается скандал под названием "будничный". Протяжный, занудный, с нарастающей амплитудой обвинительных выкриков. Если не дать им проораться, придётся слушать "субботнее цунами", от которого наш Винкси в особенном восторге. 

Я даже подарила его меховые наушники хорошему соседскому мальчику. Зовут его Златан, он очень любит ковыряться в винтиках, раскладывать их в большом пластиковом кейсе так, чтобы ни одна резьба не путалась с другой, и при этом напевать акыном.

Иногда он залегает на верхнем ярусе нашей квартиры с трёхметровыми потолками тридцатых годов прошлого века, будто ниндзя, и шевелятся только глаза, но мы этого не видим, потому что он спит. Если подавать ему туда попкорн и немного тёмного пива, он будет спать до ночи.

- Потила, - бормочет Тимми, ковыряя недоковыренный ошмёток обоев. - По-ти-ла-а-а.

- Испортила, испортила, - мой вздох больше похож на рычание. - Послушаем Шуберта?

- Кхе, - вздыхает годовалый ребёнок в тон мне. Надо же.... Выучился совать в розетку соседям недоваренный спагетти. Причём недоваренный с их стороны, а с моей он будет свисать, как несчастный, безголовый глист. 

- Тимми, пожалуйста, - отодвигаю его ручку от розетки. - Я очень тебя прошу, не надо это делать, Тимми!

- А-а-а-а!!!! - я даже перестаю слышать пронзительно-визгливое сопрано той, которая испортила всю жизнь кандидату в святые страдальцы. Скандал мгновенно затихает.

- Задница отвалится, - вещаю в розетку. - Вместе с ушами.

- Стерва!!! - взвизгивают в унисон. - И мужик твой подкаблучник! Грека на тебя нет!

Наверное, у меня в роду были метатели копья. Первое, что хочется сделать - разогнаться и пробить их стенку... да хоть штангой от портьер, но надо подождать три месяца. Может, за это время моя пардаугавская клямка отвинтится. А там ещё и резьба сорвана....

Мне очень не нравится, когда Златан уезжает надолго. И когда кастрюля для спагетти всё это время остаётся нечищеной, а безупречно белые футболки днями лежат в шкафу ровной стопкой, и рыболовная сеть, в которую он любит заворачивать меня ночами, до утра лежит свёрнутой в аккуратный шар неправильной формы.

И тогда я хнычу по вечерам, дольше, чем Винкси от зубиков, и колочу кулаками диван, и в моих ночных видениях, вокруг моего кресла, толпился дюжина ресторанных шлюшек и, пошло, глупо хихикая, тычет мне то персик, то апельсин, то вишнёвый торт, который я тихонько покупаю и ем на французском балконе, подкармливая птиц, обдирающих бегонии. 

Он меня ненавидит, но хочет, чтобы я сама об этом догадалась. А я ненавижу себя, и всё чаще покупаю на могилу Александре корзиночки с белыми левкоями. 

Что ж, придётся сказать, что я догадалась, - и он начнёт плакать, но всё таки соберётся, и.... Я не знаю, что будет. Я не знаю, что будет.... 

Тимми радостно швыряет в стенку теннисный мяч.

- Бах! - и тишина становится просто оглушительной, пока, наконец, не раздаётся звонок в дверь. Неужели дошла?

Молли вползает, держась за стенку и оглядываясь на соседскую дверь. Закатывает глаза к потолку и включает свет, чтобы убедиться в сияющей белизне загипсованной ноги.

- Я дошла намного раньше, только не знаю, кого из этой вечной двояши благодарить громче. Твои соседушки меня довели, даже предлагали дёрнуть. За здоровье. Мне. И это далеко не всё, что они мне предлагали.

- Кто бы сомневался. А что ты делала на лестнице так долго, добропорядочная бывшая бухгалтера со стажем? Или мыла в смартфоне тебе уже недостаточно?

- Его никогда не бывает достаточно с таким бывшим, как бухгалтер из больницы. Лиз, я чуть не прибила гипсом твоего соседа. Как его там, Гастелло?

- Неважно. Можешь называть его просто Швайне, - правда, тогда он возбуждается больше обычного. Я его чуть не убила кочергой. Зато у них три дня не было скандалов, сплошные розы и сладкие слёзы. Они даже предлагали мне мировую, но ты ж знаешь....

- Знаю. Он пытался угостить меня её шоколадкой. И оба щипали за бока. Даже не думала, что мой гипс может едва не расплющить его сорок второй растоптанный. Так ему и надо. Даже не завыл, только глаза кровью налились, и назвал меня шлюхой. Ну, как обычно.

- Молли, не ябедничай! - подкатываю к ней кресло на колёсиках. - У Билли новая пассия? Что за тёмные круги под глазами?

- Тушь размазалась, - Молли отирает глаза платочком в дрожащей руке. - У Билли старая Молли, которая до сих пор не удосужилась понять его тонкую, гуманистичную натуру. Вот ты говоришь "нельзя так ругаться из-за выкидыша", но ведь я его не обвиняю, Лиз! Он вообще тут ни при чём, и наша утренняя ссора тоже! 

- Поэтому теперь он ссорится всласть.

- Если бы. Он постоянно требует у меня каких-то объяснений, уточнений, будто пытается свести счёты с собственной совестью. А я тут при чём, Лисси? У меня детская матка, мне ещё в пятнадцать лет об этом сказали! Может, с виду она уже и взрослая, но - детская! Я это чувствую, а Билли в упор не может понять!

- Он бухгалтер, а не медик, Молли, поэтому оперирует цифрами. Пожалуйста, подержи Винкси, он полдня тебя ждал. Да, и не забудь постелить полотенце на колени, он только что поел.

- Хм, странно, - Молли оглядывает розовощёкое лицо Тимми. - До сих пор срыгивает? И отец к этому нормально относится?!

- Да, представь, уверяет, что это нормально. До смерти боится меланоза, но срыгивание у годовалого ребёнка - повод для радости. Мол, не фонтаном рыгает. А когда укачивает - может и фонтаном. Он же не ездил с ним в такси...

- Ой, ну хватит, Лиз. Я сейчас разревусь. Лучше бы на меня рыгали фонтаном, чем такое... каждый день. Только, пожалуйста, не затаскай его по неврологам, как меня в пять лет. Будет срыгивать тем, чем накачали. 

Молли оглядывается на дверь и с размаху швыряет в неё собственным зонтиком.

- Какая тварь, а?! Этот Гастелло предлагал мне продать рентгеновский снимок моей ноги. Зачем ему и его супружнице рентгеновский снимок моей ноги, а, Лис?! Это же моя нога! Господи, Лиза, да как ты здесь живёшь.... Вдруг они некрофилы? Костогрызы, лепрозоры?!

- Молл, я так и знала, что ты начнёшь смотреть ужастики вместо мыла. Уж поверь, лучше здесь, чем в одном подъезде с не вовремя приезжающим Джонни Блэком. У него настолько добропорядочная и тихая супруга, что мне стыдно даже рядом проходить.

- Нет, ты подумай, каков, а.... Все они такие, Лиз. Если мой Билли однажды женится - а он ещё и на свадьбу меня пригласит, уж будь уверена! - я так и останусь его подушкой для детских слёз. За ним ухаживает одна медсестра, толстая, как три его мамы. Билли ей на одну руку. От него постоянно пахнет отбивными с луком. И пивом! Ему нельзя пива категорически, Лиз! 

- Можно. Без тебя можно, вот пусть и наслаждается. Так что там с рентгеном?

- Ах, да, - Молли роется в огромной сумке с цветами, вышитыми собственноручно. - Как тебе? Я всю неделю, ежевечерне, просидела по два часа за "Малиновой страстью". Ну, это та, в которой Джильберто бросает Аннелотту за то, что её отец, босс гольштинской мафии, выставляет ему счёт за волосы в супе, который сварила не его дочь. Он обвиняет её в том, что у неё завёлся любовник-блондин. А там, и правда, в 229-й серии появляется блондин, по фамилии Аахен, но никто не знает, откуда он. Даже имени никто не знает, просто Аахен. Представляешь?

- М-м, вот оно как. Аннелотта к 500-й серии догадается надеть платок?

- Нет, она убеждённая сторонница движения за права женщин без волос. Взяла и побрилась ему назло. Теперь он крутит роман с мелированной, как её там.... Лиз, да ты ж не смотришь такой блокбастер! 

- Хватает того, что за стеной. Предполагаю, они там и снимаются, только хорошо загримированные. Так что рентген, Молл?

- А, рентген, - Молли сникает, разглядывая снимок. - Ничего хорошего. Срастётся не скоро. Придётся покупать костыль, так дешевле отбиваться от твоего....

- Не моего, её, - тычу пальцем в стенку между мной и соседями. - Ещё не вдова Гастелло обожает перекладывать дело кары её неверного на соседей, а потом выставлять счета за медицинские услуги. Это хобби, дорогая моя, лайфстайл, а мы здесь зрители.... ну, иногда участники поневоле. Впрочем, никто нас, и вправду, не заставляет. Хотят гореть в аду - их дело. Только не вздумай им в чём-то помогать, я тебя очень прошу. Однажды я за подобное здорово поплатилась.... Молли, ты меня слышишь?

- А? Что? Да, слышу. Лиз, мне страшно. 

- Мне тоже, Молл. Мне тоже...

И я вдруг начинаю реветь, уронив на пол помидоры и салатный лук, а Молли садится рядом, пряча лицо в ладони. Она не приходит, когда Златан дома - почти ни разу не приходила, всё заканчивается тем, что она мечтательно смотрит в одну точку, меня не слушает и ничего не ест. Мясо на её вилке превращается в древнюю окаменелость, салат - то ли в сено, то ли в солому, и она оглядывается по сторонам, даже когда идёт в туалет.

В последний раз, когда Молли была у нас дома при Златане, она вдруг опьянела от всего лишь-то стакана вина - Молли, которая, не моргнув глазом, перепивала заправских тиффози, ещё и выигрывала по ставке за вечер. Всю ночь, лёжа на застеленном чёрной клеёнкой ковре, она бормотала длинные речи, в которых не было ни единой гласной, а утром села, бледная, как привидение, и сказала только одно слово:

- Капец.

С тех пор она приходила, когда Златан уезжал, и только. Когда я спрашивала его про Билли, который никак не мог свести баланс за поставки мебели, он усаживался в кресло, складывая руки на животе, и произносил лишь одно слово:

- Ахаха.

Муж, который не дружит с твоими друзьями, вызывает чувство мыши, - белой, пухленькой, с розовым хвостиком и глазками-бусинками, которой даже пошили юбочку, но всё же....

- Н-дя, - Молли крепко стискивает меня под руку. - Я уж думала, всё... 

Всё - это когда вокруг всё горит, а мой муж не произносит ни слова, и я сижу, прижавшись к его плечу, и жду, когда земная кора начнёт трескаться. Или, когда мама приезжает, а у нас со стен свисают сорванные обои, но стену красить не надо, я сам всё помою. Или, когда на воскресный обед не приходят его друзья, и он сидит, играя в шахматы сам с собой и уплетая икорные бутерброды под белое вино с чёрными оливками.

Или когда он дико хохочет, смотря турецкие сериалы по два часа серия, и вокруг чешуя от тараньки, а предусмотрительно закрытую бутылку из-под пива катает по полу Винкси. 

- Короче говоря, - Молли открывает бутылку пива и предусмотрительно прячет от меня стакан, - у нас в больнице стали пропадать рентгеновские снимки. Будто корова языком слизывает. Нет, не все, не пачкой. По одному. Я сама дважды делала рентген, потому что первый снимок просто исчез. Вот, и у Билли теперь проблемы с сердцем. Ты же знаешь, какой он дотошный....

Молли смотрит на меня огромными, всё ещё размазавшимися глазами. 

- Билли дома считает салфетки на столе. А ты стала очень.... блин, до семейной жизни тебя было не переслушать! И почему это действует только на женщин, а? Вот я прихожу домой и слушаю только Билли, а, когда начинаю говорить я, всё. Всё! А теперь я прихожу домой, и так тихо. Так тихо.... Я пою песни. Я слушаю песни! Я танцую.... но недолго. Мне некуда начинать новую жизнь, я не знаю, в какую сторону мне идти. 

- Я тоже, - собираю раскатившиеся по кухне помидоры. - Давай позвоним Тимону, он хоть что-то в этом понимает. 

Глава вторая

Каша

- Рентгеновские снимки? - хмыкает Тимон. - Так это ерунда. Мы их вообще не делаем, тупо не на чем. У моего костоправа глаз алмаз. Зачем кому-то снимки чужих костей? Они же разные. 

- Тим, ты вообще думать не хочешь. Что стоит один снимок заменить другим?

- Многого, Лиз. Ты полжизни просидела в своей говённой лаборатории, не зная ничегошеньки больше. Вот они, перекосы так называемой специализации. А на рентгеновском снимке всегда есть надпись - чей он, когда сделан.

Обалдеть. И это он говорит мне. Ладно, что ж.... 

- И кто его читает?

- Бли-ин, Лиз, да хоть у Молли спроси. Молл, ты читала свой снимок?

Ей некогда и взглянуть в мою сторону. Она выискивает в коробке ассорти конфету повкуснее.

- Ага, как же. Думаешь, мне дали его спокойно почитать? А теперь мне пофиг. Совсем. Абсолютно. Хочешь с помадкой? И с орешком. Хм-м.... а вдруг кому-то нужен рентген без перелома?

- А вдруг с переломом? - усмехаюсь я. - Это же выгоднее. 

- То есть, получать страховку за чужие переломы?! Вот сволочь.... Лиз, дай мне кочергу.

- Подожди, не так быстро. Сколько Гастелло предлагал тебе за снимок?

- Мы не успели сторговаться. То есть я ему наступила на ходулю. 

- Каблуком? Гм.... И что ж теперь делать? Разговаривать с ними я и тебе, и себе запрещаю. А вот Билли....

- Да ты что! - Молли едва не ломает ногу повторно, вместе с гипсом, вскакивая из кресла и падая назад. - Чтобы я отпустила своего Билли в это кодло? Да они только того и ждут! А потом окажется, что мой муж беременный. Лиз, если ты к ним подписалась давать полезные советы....

- Ничего подобного. Я только предположила. Молли, ну извини. Почему всё должны решать мы? 

- Ну, хочешь, я им позвоню, - смеётся Тим. - Обычно что ты говоришь, Лиз? Грозишь им карами небесными? Так и я могу. Верят, не верят - пусть слушают. Или забрасывать их рекламой дисков Билли Грэма? Я не могу столь безответственно поступить, Лиз. Напиши им на дверях "Не кради", скажи, что я разрешил. Я, самый влиятельный доктор из африканских тропиков. Великий и ужасный Тимон Винкс - Тимон, Тимон, Тимо-о-н, пусть моё имя пишет каждая соцсеть в трёхста вариантах для глухих, слепых и кривоватых. Тимон велел всем смеяться, лежать, отжиматься, и немного пива. Знакомься, это Каша. Он совсем ребёнок, но уже умеет прикидываться бревном в реке для стирки лифчиков.

Молли взвизгивает - в кадре появляется рыжая морда огромного крокодила. 

- Ешё есть Бакмайо, он бывший мганнга, и за это Бог вознаградил его даром чтения ночных проповедей. Бакмайо им позвонит. Они католики? Тем лучше, он читает Символ Веры на всех языках банту. 

- Мгм, они подумают, что их запихнули в триллер "Семь" и поднимут вой пронзительней жертв их любимых маньяков. 

- Ты очень маловерная, Лиз. Как будто учила английский на курсе от Нильсен. Что, правда? Убиться об стену. А потом спрашивает всех, откуда мигрень. Они работали в больнице?

- А зачем, Тим? Если можно скупать снимки у тех, кому они больше не нужны, и продавать их тем, кому нужны? 

- Ли-из, Лиз, ну есть же хоть что-то, всегда подтверждающее, что снимок оригинальный. Есть стандарты, есть подпись к снимку, есть свидетели, в конце концов. Единственный недостаток - отсутствие правил для размера бумаги, этим и пользуются. 

- Тим, я подозревала, что ты бюрократ, но настолько....

- Хе-хе, Лиз, иногда бюрократия бывает настоящим спасением. А ты никогда не слышала о том, что людей с имплантами в костях могут повторно лишить ноги, руки, что у них там ещё сломано? Хочешь, скажи, что я ненормальный, что у меня крыша двинулась от укуса редкого африканского насекомого. Только это факт, Лиз, против которого трудно попереть. А теперь спроси себя - зачем кому-то красть снимки по одному?

- Ну.... блин... если бы я знала....

Винкси дёргает меня за серёжку и приводит в чувство.

- Ты просто не задумывалась об этом, Лиз - до сегодняшнего дня. А теперь задумайся. Нет, даже представь. "Чувак, мы тебе не сломаем ногу, потому что защищаем тебя от ребят, которые могут тебе сломать ногу". 

- Тим, я из Риги, Тим....

- Ах, Лиз, как прозаично. На днях меня чуть не сожрал крокодил, но я обещал вылечить ему желудок изнутри. Бежал прочь, аж когтями гремел по саванне. Так и довёз меня в соседнее малозависимое государство. Ну, я пошёл. У меня кишечная непроходимость. 

- А у меня свинка правой пятки, - фыркает Молли, разглядывая свою белоснежную ногу. - Итак, мою страховку чуть не сожрал крокодил. Или крокодилица. Моя нога похожа на мужскую?

- Хм, если бы я проводила раскопки на кроманьонском перешейке...

- Ты бы нашла ногу своей прапрабабушки в пятисотой степени. Там они сцепились за кость недогрызенного мамонта. Моя и твоя бабушки, Лиз. А нам что делать? Снимки-то пропали, Билли в ауте. Как теннисный мячик, знаешь? Просто берут из корзины и другой приносят, а мячик остаётся в ауте. Потом подберут. И пофигу, что медсестру кто-то куда-то позвал. Камеры наблюдения ничего не увидели. Никого не было в кабинете, понимаешь? 

- Понимаю. Теперь понимаю. Зачем же на Билли всё сваливать?

- Ох, Лиз.... Да потому, что он дотошный, вот почему.

Мы долго глядим на чёрный экран Моллиного смартфона, не решаясь позвонить. Переглядываемся, но Молли всё-таки открывает чат.

- Здесь ничего необычного, всё, как всегда. Слёзы. Триста слезливых эмотиконов. "Я ничего не хочу решать, Молл". Он хочет, чтобы за него решила я, или эта .... сверхтяжёлая.... как там корректно выразиться?

- Жирная свинья. Винкси заснул.... Моя мама до сих пор не верит, что он способен засыпать под такой ор. Это они или "Малиновая страсть"?

Молли прислушивается к звукам из раскрытого окна соседнего балкона. 

- Джильберто.... это последний день твоей поганой, никчемной жизни.... если ты сейчас же не вернёшь Аннелотте бюстгальтер её отца.... 

- Ф-фу-у! Да не было там такого, Лиз! Он самый настоящий гольштинец, с бледным лицом, огромными чёрными усами, как у таракана, и всегда в отпаренном костюме. Даже ночью, когда спит рядом со своей женой в чепчике. То есть, она спит, а он просыпается и при свете электрической свечи строит свои коварные планы. 

- Может, бухгалтера? 

Молли бледнеет, прижимаясь щекой к стене из выбеленного Златаном кирпича. 

- Они разговаривают с таким ужасным акцентом, а я смотрю в английском переводе....

- Может быть, "большой бухгалтер"? То есть, большая бухгалтерская книга? У них есть большая бухгалтерская книга? Вспомни, пожалуйста. Надеюсь, ты хоть что-то помнишь, кроме их малой энциклопедии ядов, пропитанной ядом со второй страницы. 

- Лиз, ты же не смотрела... Откуда ты всё знаешь?

- Сюжетные стереотипы, Молли. Так что? А теперь представь - у тебя гроссбух, в котором ты записываешь все снимки, сделанные в твоей больнице. И, если медсестра тебе их не приносит, то и записи нет. 

- Да-да, а коль приносит, то у Билли проблемы. Я тебе о чём, Лизабет? Боже, ну какая же ты стала безмозглая.... 

- Правда?  До сих пор не знаю, как отучить себя думать не вовремя. Только такую чушь думаю, Молл, а ты у нас умница, поэтому решай, кто позвонит Билли первым. 

Несмелый звонок в дверь прерывает наш спор. Билли перепрыгивает через порог, стряхивая капли дождя с чёрного зонта. На его клетчатом пальто следы чьих-то ног.

- Это мода такая, Молл, - нетерпеливо отмахивается от платка бывшей жены. - Принт от Хайнца Заккермана. Пошёл и купил себе на оставшуюся зарплату. Хоть перед смертью похожу, не как чмо. 

- То есть как? Они уже хотят тебя убить?

Глава третья

И ты латыш

- Молли, - Билли осторожно вынимает ноги из промокших ботинок, - "Малиновая страсть", конечно, неплохой фильмец в отсутствие жизни диких австралийских насекомых из архивов Национального географического сообщества за 1900-й год до нашей эры. Помнишь, как они парили друг за другом по пустыне, пока не появился ... м-м... эму, или как его там?

- Я не помню, как выглядит твой эму, Билл, но у меня предчувствие, что с тобой обязательно что-то случится.

- Уже случилось, я промок до нитки. Принт поплыл, вот бракоделы.... Молли, убедись, что это настоящий Хайнц Заккерман, я не успел разглядеть за десять минут до закрытия. Никто меня не хочет убить, дорогая моя Молл. Я сам умру от стыда, по их расчётам. А я и не собирался, вопреки их расчётам. Вот и всё, дорогая Молл. Вот и всё....

Он опускается в кресло и закрывает глаза. Молли суёт ему чашку чая.

- На травах? - шепчет Билли чуть слышно. - А сахар?

- Один стик, как ты любишь.

- Добавь ещё один, мне сегодня можно....

Молли размешивает в его чашке сахар, из последних сил стараясь не стучать ложечкой о стенки. Билли милостиво кладёт ладонь на её растрёпанные недокрашенные кудри.

- Молли, у тебя больше никогда не будет из-за меня болеть голова. Я женюсь. На Иннезельде. Это моя медсестра. 

Молли недоверчиво глядит в его пожелтевшее лицо.

- То есть, отбивные с луком? И пиво?

- Я бы не хотел, но.... Молли, я ей так обязан. Нет, ты, пожалуйста, ничего не подумай. Мы с ней даже не.... Хм, я не совсем представляю, как у нас всё это произойдёт.... впервые....

- Ах, право же, Билл, попрошу без подробностей! - Молли делает широкий жест и отворачивается к шкафчику с моей косметикой. - Она тебя не придушит, так что моя душа спокойна. 

- О-она придушит, если я.... Если я откажу ей тоже. Из-за её веса... а может, из-за чего-то другого.... в общем, ей уже тридцать восемь.... 

- Хм-м, наконец-то сбылась твоя мечта, Билли Блокбастер. Поздно отступать. Что ж, в этом есть смысл, дорогой мой бывший муж.... я бы тоже так хотела, но не вышло. Увы, не вышло, и я всю жизнь буду об этом помнить. Лиз, ты слышишь? Она ничего не слышит, ничегошеньки, эта индейская мать, она уже вся красная, и тем не менее, Билли Вайт опять указывает мне на моё место в его жизни. Что ж, женись. Я не вправе тебя заставить, но вправе напомнить, что у нас с тобой не было существенных причин для расставания. Ты это всё придумал, а мне оставалось только согласиться, так сказать, констатировать фак. И ты, да, именно ты будешь жить с этим всю жизнь. А мне хорошо. Я ем конфеты, выгуливаю Лиз с её животом, будущим светилом африканской медицины и тележкой для продуктов, потому что на права она сдавала восемь раз, и всё туда же. Я нинимаюсь к ней работать водителем, я выучила три песни из индийских фильмов, я, наконец, увижу город, Берлин, как он есть, а не твои почки, твоих сердобольных медсестёр и Тарзиньша, который вечно урезает тебе премию в свою пользу. 

Билли вынимает из кармана пальто увесистую пачку купюр.

- А вот на Тарзиньша наговаривать не надо. Мы сегодня с ним пересчитались, и всё сошлось, и я больше не Билли Миллиган, и я сам не знаю, как убедил его в этом, - но ты....Хорошая месть, Молли.... Эти шоколадные конфеты, французский балкон, итальянское соседство.... или они корсиканцы?.... я буду искать тебя по всем бункерам Албании, но меня всё равно убьют, только за то, что я лондонец, и не курю.... Молли! Что мне теперь делать? Мы же уговорились?

Молли с отрешённым, как у польской кинозвезды, видом листает ежедневник, и, найдя нужную дату, тычет в неё ногтем серебристого цвета.

- Уговорились, вот она дата, и вот всё, что ты заявил, попунктно. Моя подруга - пардаугавская оторва, которая всегда разговаривает сквозь зубы и никогда никого не слушает, но она не обижается. Мои родители - ламбетские снобы, которые понятия не имеют о том, что такое экономика, и на чём она держится в отсутствие арабских кредитов. Моя жизнь - сплошная дискотека, футбол, пабы, шмотки, пикники на газоне и "ах, какие детишки". Травму плеча он подхватил на последнем слове, Лис. Причём я не беру с него ни фунта за отбитый тефлон, я всё ему простила и даже снабдила бутербродами в дорогу. Теперь я выйду замуж только за Тома Джонса. 

- Это в твоём стиле, подлая плутовка, - Билли устало стирает пот со лба. - Выходи замуж по любви, кто тебе мешает? Совесть не дебет с кредитом, на ходу не подчистишь. Лис, прости, но всё, что я сказал, правда. Я обожаю тебя слушать, я не боюсь с тобой ходить по тёмным кварталам, я знаю, какая ты паинька дома, и что бы с тобой сделали на родине твоего мужа... пришлось бы созывать Тегеранскую конференцию, или пробираться на трансильванскую границу, с чемоданом купюр и ножом в зубах, в коридоре из лысых рыжебородых качков в чёрных футболках, с надписью "И ты латыш". Девочки, я хочу хюгге. Правда. Обзывайте меня бюргером, бюстгальтером, гауляйтером, но я хочу хюгге, крекеров и спать. 

Билли опускает голову, разглядывая торчащие пальцы на своих носках. Я тяжело поднимаюсь из кресла и сую ему остатки вишнёвого торта. Он падает в шезлонг и хватает столовую ложку.

- М-м, очень вкусно. Очень.... Ты забыла прочитать главный пункт. Иннезельда - тайный член масонского ордена "Пинцет и бормашина". Она давно вынашивала коварный план отбить меня в свою пользу, чтобы заработать побольше баллов в китайском социальном рейтинге. Она каждый обед подкладывала мне то, чего ты не умеешь готовить, поточечно вычислила путь от моего желудка к моему сердцу и всадила туда лазерную указку, отчего я стал похож на влюблённого вомбата, потому что ко мне применили секретное древнеперсидское заклинание, усиленное лошадиной дозой одеколона "Сашенька". 

Более торжествующего лица у Молли я не видела с той поры, когда она выпросила у него колготки со швом. Она даже протягивает Билли стакан воды без газа, как он любит.

- Нет, Билли, не-ет, что ты! Иннезельда - самая честная и порядочная женщина в мире вокруг тебя. Она честно принесла тебе рентгены и так же честно положила их обратно. Она по доброте душевной научила тебя, как писать одно вместо другого, а пятое вместо десятого. Поздравляю тебя, Билл де Карпалеоне, ты выиграл билетик между Сциллой и Харибдой. Совершенно бесплатно, потому что никто теперь и гроша не даст за твоё тело, которому не потребуется даже роскошный гроб. О, Билли, я всегда буду приплывать на это место и глядеть при свете звёзд на лунную дорожку, по которой плавают креветки, выросшие на моём славном Билли! Моём славном, неповторимом Билли Гроссбухенвальде!

Винкси тихо похныкивает в кроватке, а потом решительно поднимается и вылезает на пол. Молли, тяжело вздыхая, идёт кипятить воду для каши.

- Прощай, Билли. Мне пора заботиться о ребёнке, которому я нужна.

- То есть как "прощай"? - Билли вскакивает, роняя недосушенный зонтик на пол. - А что я скажу Иннезельде, когда она спросит.... из чего я собираюсь покупать ей кольцо? 

- Из колючей проволоки, - усаживаю Винкси на горшок и включаю музыку. - И браслетик. Можно в горшок загрузить другие мелодии? Эти уже не действуют.

- Он просто не хочет, Лиз. Терпит, чтобы насолить тебе на ковёр. Я сам так делал. Говоришь, музыка? Да, я люблю музыку. Очень люблю, особенно песни африканских слонов. Они так протяжно трубят, когда им надоедает лев из саванны через реку. Зато Иннезельда любит настоящий немецкий панк-рок. Не знаю, откуда это у неё. Включает панк-рок и делает мне отбивные, попивая пиво. Я буду вспоминать наши тихие семейные вечера с индийскими фильмами, Том Джонсом и "Руни, бей, чтоб тебя святая пятница!", о том, как ты сучишь ножками в рваных домашних джинсах, и слёзы о том, что никто не понимает твоего акцента, кроме Лиз, и что я....

- Да заткнись ты, - Молли с брезгливой миной отскакивает от его руки, тянущейся к её плечу. - Хватит прощаний. Илзе, он прохвост. 

- Н-да, кто бы сомневался, - шепчу, глядя на покрасневший значок электронной почты. - В спам или прочесть? В спам или прочесть?

- В спам, - усмехается Молли. - Правда, Билли?

- Без разговоров. Он что, и вправду, не понимает?

- Джонни Блэк опять напился, вот и всё. А жене плевать, или так надо. Может, всё-таки написать? Чтобы он не питал никаких надежд?

Молли смотрит на меня так внимательно, будто я - пятно на модном пальто её недобывшего мужа.

- А ты ещё ни разу не писала решительного отказа?

- Хм, я думала, он и так поймёт. Все письма остаются неоткрытыми.

Молли открывает свой телефон и долго роется в нём, будто что-то забыла или потеряла. Затем поднимает победный взгляд на Билли, будто опять уличила его в чём-то, подобном невинному озорству.

- Это реклама курсов китайского языка. Та самая, на которую ты, моя бедная Илзе, так опрометчиво повелась. Ох, Билли, если бы ты знал ту душераздирающую историю, о которой наша глупенькая умница Лиссе до сих пор умалчивает.... Почему, Лиз? Почему ты не расскажешь о ней Джонни Блэку? 

- Потому что это его приятель, Мальвина. Зря ты рассчитываешь превратить их дружбу в осколки. Знаешь что, а поговори-ка ты с Джонни. У тебя лучше получается освежить ему память.

Билли рассеянно глядит на экран Моллиного смартфона.

- Я ходил на эти курсы три дня, но мало в чём разобрался. Коль уж так, придётся сейчас понять, в чём там дело. Знаете, девчонки.... а я ведь еле ноги оттуда унёс. 

Глава четвертая

А теперь мадригал!

Молли долго и очень, очень старательно заклеивает розетку скотчем, напиханным ватой. Перед этим Билли очень тщательно напихал пустую розетку остатками пластилина из новой коробки, которую недавно и крайне, крайне методично для своего возраста распотрошил Винкси.

- Лиз, а они часом не хозяева этой халупки? Уж очень нагло ведут себя. Нет, я, конечно, жил в Риме, и всякое слыхал.... но всё-таки, когда квартира съёмная или взята в кредит, у людей как-то лучше работает чувство самосохранения.... 

 - Кто? Парочка Гастелло? Да у них машина - и та тётушкина. Самый спокойный человек в их семействе. Нервы железные. Однажды явилась и растащила их прямо в подъезде. Они хотели друг друга с лестницы скидывать. А она возьми да и скинь обоих. Нам везёт, Билли. Я в Юрмале, когда они будят по ночам Винкси. Я просто посылаю их в розетку, туда, откуда припёрлись, и не чувствую себя виноватой ни капли. И это мало, однажды мои друзья подогнали трактор прямо на пляж, но это было не здесь, Билли. Это было давно, сейчас такого нет даже в Юрмале. Все ждут нетолерантного Человека-С-Топориком. 

Билли пристально разглядывает мой беременный живот, косится на телефон, который молчит уже второй час, прислушивается к розетке, залепленной пластилином, присматривается ко мне, будто пытаясь представить меня в синем спортивном костюме и турецкой футболке с газетными принтами, за которой я ездила в Шяуляй, потому что даже в Вильнюсе таких не продавали.

- Лис, когда мы с тобой познакомились, ты была скромнее....

- Ну да, на распродажах "Маркс-и-Спенсер" все ведут себя очень скромно, чтобы хватило на пиво. Билли, нашим паромам, рано или поздно, суждено было разойтись. Мне будет очень тебя не хватать, но из декрета я выйду...

- .... никогда. У тебя прекрасная партия, мы с Иннезельде, когда купим дом, разрешим вам устроить в нашем саду ромский табор. Эти довоенки - очень дорогая недвижимость, Лис. Странно, что Гастелло по соседству - одни такие. Я бы не согласился здесь ночевать даже в подъезде. 

 - Ха-ха, он вообще думать бы после этого перестал, - Молли достаёт из сумочки бутерброд со спаржей. - Съешь ещё этих мягких французских булочек, мой драгоценный. И узнай, где находятся пределы моего терпения. Тебе пора, - прямо сейчас, в эту самую секунду, и ни миллисекунды больше. 

Вручаю ему тарелочку с кашей и Винкси, пытающегося присесть на ковёр под креслом Билли.

- Усади его обратно, пой песню и не давай играться с бутылкой. Нет, не так. Он сейчас уронит бутылочку в горшок. Билл.... Билл, да у тебя руки дрожат....

- Я не пил. Честное слово, сегодня не пил! - Билли аж крестится - по-нашему. 

- А вчера? То есть в двадцать три часа пятьдесят девять минут пятьдесят девять секунд?

- Вчера... дай-ка припомнить.... одну маленькую пива на ночь.... чтобы заснуть. М-да.... А что в таких случаях помогает? Диета? Аутотренинг? Заместительная терапия лимонадом? А вдруг я начну курить, девочки?! Нет, мне по определению теперь нельзя курить, я слишком рано покину .... Кого, Иннезельду? Или её одинокую мать, с дедушкой на коляске, которая невероятным образом довозит его из одного конца города в другой? Кто из них мафия, о мои всеведущие доморощенные энциклопе...энциклопи....

- Энциклик ты недопитый, - вздыхает Молли, гладя его по взмокшим залысинам. - Давай-ка пострадаем над письмом Джонни Блэку. Ты всё помнишь, когда у кого знаменательные даты, старых друзей Джонни помнит и любит, и мы не будем ему признаваться, что развелись.... хотя....

Билли проносит ложку с кашей мимо Винкси. Тот радостно поддевает её и отправляет ему на ботинок.

- Молли, я сам ему напишу. Он хороший парень, он мой друг,  и я не позволю.... Хотя, это великолепная месть за мои молодые годы в Берлине, бок о бок с ним. Молли, езжай, если что. Где он там нынче, у дяди в Ольстере? Молли, я куплю тебе розовую каску, скетчерсы и дубинку с подсветкой. Мы даже посмотрим вместе на прощание одну серию "Малиновой страсти" от начала и до конца. Джильберто и его дядя Подкарпаччо из сто девятнадцатой серии - два разных человека. У Джильберто нет бороды и отродясь не бывало. А у Подкарпаччо.... нет, Пьетро да Гаспаччо..... Ди Гаспаччо, нет совести. Он такой сексуальный!

Молли вытирает пот со лба и отворачивается к розетке, залепленной пластилином.

- Ха. Ха. Ха, - Билли растягивает губы в как можно более зловещей улыбке. - Карл, конечно. Карл Цванцих де К. Это был повод отвлечь зрителей от Аахена, которого почему-то все забыли искать ещё три серии перед тем. Значит, это и был Аахен, просто парик надел. И усы приклеил, почти, как у отца Аннелотты, только рыжие. Он появлялся в разгар семейных празднеств и глубоким густым басом объявлял: "А теперь мадригал!" и пел его почему-то на древнеэстонском. Так было написано в титрах. Оригинальный перевод с древнеэстонского. Ах, да.... Так что там с учителем китайского, Лиз?

- Ничего, мы расстались, даже не начав. Это было в позапрошлом году, - как раз после того, как мы разругались с Джонни Блэком в Риме. Как раз перед тем, как умерла Александра, и я начала ходить к психотерапевту.... вернее, я начала до того, как её не стало.... Господи, опять ничего не помню. Так вот....

- Я помню, - Молли протянула мне полбутылки лимонада сразу. - Сначала психотерапевт, а потом учитель китайского, потому что его посоветовал психотерапевт, чтобы хоть чем-то отвлечь тебя.  Билли не в курсе, что ....

- Что он был женат? - Билли лениво скребёт кашу, пока Винкси милостиво не вынимает ложку из его ослабевших пальцев. - Или вы хоть на сей раз меня удивите, девочки?

- Он собирался жениться, - Молли аккуратно припудривает губы. - Такая у него была самоцель. 

- Он баск?

Мы с Молли переглядываемся, пожимая плечами.

- Стыдно сказать, но мы даже не спросили. Очень серьёзный человек, и даже суровый, с принципами. Мой психотерапевт плохого не посоветует. Он был похож на Чёрного Кролика, в таком халате-кимоно.... с фартучком для чайных церемоний. Это входило в программу обучения как наглядное пособие. Мы посмотрели друг другу в глаза, и всего лишь на день у меня возникло ощущение..... 

Билли поднимает обе руки. Молли продолжает, как ни в чём не бывало, красить губы.

- .... всего лишь на день, а не на неделю, как у некоторых, - изрекает он тоном прокурора. - Сначала ты сплавила Молли психотерапевта, потом учителя китайского, а сама вышла замуж и забеременела. Теперь вы вместе сплавили меня, - ещё и заставляете писать Джонни Блэку. Он был пьян, и точка.

Молли отталкивает его и снимает Винкси с горшка. 

- Вот упрямый мальчишка! Лиз, он выломал механизм переключения мелодий, пока мы тут витийствовали. Теперь лови литовское радио, я подарю ему горшок на колёсиках. Лис, учитель китайского - настоящий тиран. Его чат занял три гига. Да, он прекрасен, но это уж слишком. Мне пришлось переустанавливать мессенджер. И, когда я о нём подумала, то споткнулась и сломала ногу. Вот как после такого продолжать дальше?

Она победно смотрит на Билли, вытягивая ногу в гипсе вдоль дивана. Я глубоко вздыхаю и открываю электронный ящик. Билли с опаской заглянул в экран смартфона, потом уставился на меня.

- Жакалсын Шнейдербаев. Это ещё кто?

- Мой дедушка из Казахстана. Мы сто лет не виделись! Он прилетает на этой неделе, насовсем. С бутылкой шампанского, которого я не пью, но Молли можно. Кстати, Молли, он не такой уж и древний. Всю жизнь проработал в колхозе, а потом в обществе с неограниченной ответственностью, за что и надеется получить пенсию в переводе на бывшую валюту социалистической Германии. Хочешь быть моей бабушкой, Молл? Он пишет, чтобы я нашла ему невесту. 

Лицо Билли сначало позеленело, потом побледнело, и наконец, приняло ровный серый оттенок. 

- Его настоящая фамилия, конечно же, фон Кунц. Ну, Молли, я тебе этого никогда.... Если ты только посмеешь.... Молли, ты не докажешь, будто я тебе изменял. Это медицински подтвердимо. Молли, ему же девяносто шесть лет! Ну и что, что он всю жизнь провёл в казахских степях?! Здешний климат его угробит за год! А ты, Молли, ты - что? Останешься при капитале в миллион девальвированных сомов?! Или акций сельхозпредприятия "Рассвет" под Джезказганом, которые не котируются даже по рублю штука? Илзе, я и не знал, что твоя семейка - прирождённые аферюги!

- Гнусный завистник, вот ты кто, - Молли усаживается на диван и включает клипы Тома Джонса.

- Может, я и завистник, Молли, но ты .... Нет, ты не шлюха. Ты самка одноногого жирафа!!!

- А рентгены пусть она всё-таки вернёт. Или я откажусь даже принимать тебя за чашкой чая, как полагается старым добрым друзьям. Пошёл вон. 

Как только за Билли захлопывается дверь, она выключает Ютуб и начинает отчаянно рыдать в шёлковую подушку. Винкси расхныкивается, и я уже не знаю, кого утешать первым. Мой телефон молчит уже третий час, и я боюсь написать хотя бы сообщение - вдруг что-то случилось? 

Впервые за полдня мне хочется, чтобы в квартире опять стало тихо, и можно было собраться хоть с чепчиками, хоть с носками, хоть с кипой журналов за прошлую половину столетия, найденную на свалке в пакете из-под выпечки. Малыш в животе начинает ворочаться с боку на бок, Винкси пора гулять, мне пора в супермаркет, а Молли словно и забыла про своё обещание водить машину вместо меня.

- Поехали на такси, Молл, - осторожно трогаю её за плечо. - Пиццы поедим...

- Ага, - Молли всхлипывает, растирая тушь, а потом просто идёт и умывается в ванной начисто. 

Глава пятая

Клуб бывших жён

В пиццерии на удивление тихо и пусто. Такое случается не часто, - особенно среди бела дня, но сегодня всё, не как у людей. Златану я так и не пишу, и у меня в голове не рождается ни слова, и даже смайлика, и даже гифки, которые он обожает и собирает в отдельную папочку. Я вообще о нём не думаю, а если думаю, то сразу же будто бы переключаюсь на другую волну. 

- Н-да, - Молли разглядывает меню так, словно прошла месячные курсы на Бейкер-стрит от Майкрофта Холмса. - Я вот что тебе скажу, Елизавета Франкен... ой, прости, как тебя там? 

Пожимаю плечами. "Маргарита" или... нет, пожалуй, "Пепперони". Нет, всё-таки "Маргарита" выглядит как-то вкуснее.

- А я... а я возьму..., - Молли водит пальцем по ламинированному листу. - Ничего.

И снова хнычет, закрывая лицо руками с ногтями, налакированными не хуже листа меню.

- Лис... возьми у меня в карманчике сумки... нет, не в том, в этом... бумажка такая, свёрнутая. Не...не смотри так, я хотела её скурить, но у меня не хватило наглости сходить за махоркой.

Разворачиваю цветную бумажку в стиле арт-наив, скрученную аж очень профессионально. 

- "Клуб бывших жён". Это что, флаер в кино?

- Неа. Там же написано...

- Н-н-да. Ну, как бы....

Что-то и мне становится как-то нехорошо. Заказываю "Кока-Колы" со льдом, и, подумав, добавляю ещё одно ведёрко льда.

Молли будто бы успокаивается, но размазанную тушь под глазами отчего-то забывает стереть. Она не то что странная, - а будто бы её разобрали, как мальчика Джованни, потом собрали наспех и вкрутили шарниры.

- Клуб. Бывших. Жён. 

- Ну? 

- Это... это..., - Молли аж глаза выпячивает, будто вот-вот собирается превратиться в Царевну-Лягушку. - Это, Лис, как общество анонимных алкоголиков, вот! А я... даже не пью толком! Сволочи!

Она тычет мне под нос бумажку с обратной стороны.

- Тебе всё надо разжёвывать, ты уже, как Билли, ни хрена не понимаешь. Вот, почитай. Почитай-почитай!

Я не спеша достаю из кармана очки, протираю их салфеткой и водружаю на нос.

- Так-с.... Шаг первый. Н-ну, здесь всё стандартно. Я - бывшая жена, осознание этого факта и всё такое.... н-н... а что не так с этим фактом?

- Ду-ура..., - Молли устало закатывает глаза. Я придвигаю очки чуть ближе к глазам и читаю дальше.

- Мы признали, что мы бессильны перед зависимостью, наши жизни стали неуправляемыми.... 

- А-амбец, - Молли железобетонна, как будто её только что вытащили из тазика с бетоном. - Момент озарения иногда наступает слишком поздно.... сли-ишком поздно, ты понимаешь, Билл Гейтс?

- Да тихо ты, - оглядываюсь по сторонам. -  ... свою серьёзность положения. М-да...

Малыш аккуратно подсовывает ногу мне под печень и устраивается поудобнее.

- .... может вернуть нам здравомыслие. Болезнь-то как называется?

Молли падает лицом в меню, но официант безжалостно ставит рядом с ней блюдо пиццы.

- Эксвайфрендинг, если ты уж так любишь лондонский акцент, женщина с беременным ребёнком.

"А вот это...." - хочу сказать я, но гортань склеилась, будто у курицы на весу. Молли разворачивает тетрадочку с листами, скреплёнными спиралью.

- День первый. Я больше не звоню бывшему мужу. Верней, я не звоню ему первый день, даже когда у него отключается мессенджер, или пропадает интернет, или заканчиваются деньги на счету. Самочувствие тырындец, то есть я испытала сначала радость, потом омерзение, потом жёсткие мучения над картошкой, которую раньше чистил он, потому что у меня ногти...

- Ага. Ну да.... 

- Да-да! - торжествующе поднимает налакированный палец Молли. - День второй. Я больше не пишу ему уточняющих эсемес, даже когда он очень просит вспомнить, куда я положила его коллекцию киношек, а вернее, тот фильм, в котором Ленни Кравитц....

- О Бо-оже.... Скажи, пожалуйста, лишь одну вещь. На этих.... хм-м, курсах каким-либо образом активизируют твой страх, твои скрытые резервы и тепе?

- Типа чтоб я бросалась на собственное отражение в зеркале? - Молли аж хмурится чернее тучи. - Ну-у... Мы там слушаем всякие душещипательные песни, Брэкстон - хит... Господи, я так обрыдалась.... а потом думаю, Боже мой, это если бы Билли... вот так, посреди дороги, в облегающем чёрном костюме.... Я бы подумала, что он притворился, лишь бы разжалобить... Господи, я такая злая!

- Ну знаешь, - теперь я сжимаю кулаки. - С твоей стороны отвратительно....

- Ну и что! - выкрикивает Молли, смешивая слезами тушь с помадой. - Хочешь день третий? Вот, слушай.

Наспех стирает косметику, распахивает блокнот и заговорщическим шёпотом, перемеженным со всхлипами, читает мне на ухо:

- Я сгребаю в большой пакет все его финтифлюшки.... цветочки, лепесточки, сувенирчики, нитку от носочка и... и...

- Сжигаешь? - одними губами произношу я, но чувствую, как очи мои сверкают, аж пылают.

- Ты что, - так же беззвучно говорит Молли. - Это увеличивает зависимость в разы. Психологи доказали. Надо просто поверить, сгрести всё в большой пакет, заклеить скотчем и спрятать.... ну-у.... на чердак, например. Или в погреб, но без плесени. Вы не должны отрицать свой жизненный опыт, убивая в себе личность, открывшуюся в супружестве. Даже если вы найдёте другого козла вонючего....

- Так, Молли, - нетерпеливо отмахиваюсь от её ногтей и сворачиваю треугольничек пиццы самым что ни на есть аппетитным кусочком. - В твоей записной книжке.... как и в моей, впрочем, до брака... можно не изгаляться с именами. Слу-ушай... а что, получается, надо их всех.... переименовать как-то? Ну, например.... Прекрасный Механик.... Суровый Собиратель Моего Вольво... или как....?

Молли вздыхает, захлопывает блокнот, затем снова открывает и льёт себе "Кока-Колы" побольше.

- Если вы планируете завести нового мужа... то есть, другого ... н-нет, другого Прекрасного Механика быть не может.... то есть, может, но другой.... парни.... курс для бывших парней тоже подходит.

- Ох, отлично. То есть, пишем просто "Джонни сосед трубы". Ну, как у нас в Риге. 

Молли замирает на минутку с куском пиццы у рта и чуть не роняет соус себе на платье.

- Я и не знала, что вы такие п-прагмати... с-суки вы.

Теперь дар речи отнимается и у меня. Ещё и малыш упирается пятками в желудок.

- Понимаешь, Лиз, - Молли мягко кладёт свою руку на мою, - так нельзя. Если твой бывший муж посмотрит в твой телефон... блин, погоди, об этом мы тоже что-то записывали. Вот. Мы приняли решение препоручить наши жизни и нашу волю заботе Бога....

Златан ни разу не заглядывал в мой телефон. И как я его назову, кроме как по имени?

Хотя... Он ведь не звонит. И не пишет. 

- Ли-за, - Молли осторожно трясёт меня за руку. - У тебя сколько контактов бывших?

- Э-эм-м... Только Джонни, потому что он сосед, и квартира до сих пор за ним... вдруг что.... и... и учитель китайского, но он не считается, потому что у нас с ним ничего не было, а он хороший специалист.... и... и вдруг кому-то понадобится, это же мне не подошло.... Молли...

Я хватаюсь за сердце. Молли панически мечет руками по столу, суя мне ведёрко со льдом, потом второе и пачку салфеток из салфетницы. До "Кока-Колы" я как-то дотягиваюсь сама.

- Дуньки у него нету. Это Тим.

- Да ну, - Молли аж кривится. - Это всё чушь, ложь и брехня. 

- Ага, брехня. Вилл - тоже брехня, и вообще, давай есть пиццу. Я устала.

Некоторое время мы едим в удивительном молчанье, только слышно, как лёд позвякивает в стаканчиках.

- Так что там дальше? А... погоди, Молли... а... а мужики к вам ходят? 

- Хе-хе. Только гомики. Ходят, конечно. Самая сочувствующая аудитория, между прочим. И всегда смотрят на кого-то из нас, когда говорят: "Сегодня ровно три дня, как я не звонил бывшей жене". Один даже всхлипывал. И умоляюще смотрел на меня... кобель. То есть, Человек-В-Печали. 

- Ай-ё, - ковыряю ложкой мороженое, которого мне вдруг захотелось, и его потрясающе быстро принесли. - Ну ладно. И как его теперь....

- Колян. Он русский.

- А-а... Баски для басконцев, ну ладно. Мы глубоко и бесстрашно исследовали свою жизнь с нравственной точки зрения. Сама шлюха. Согласна. Полностью, безо всяких, так сказать, бе.

- Ай, ничё ты не согласна, - Молли доедает пиццу прямо из коробки. - ... избавить нас от недостатков.... список людей, которым мы причинили вред.... я помню его наизусть, но очень боюсь, что Билли найдёт.... уй, это же шаг .... какой там? Уже неделю я не принимаю бывшего мужа у себя дома и не хожу к нему домой. И контрольный в голову. Нет, хуже.... то есть лучше. Да, лучше! Мы встречаемся в местах, которые никак и ничем не напоминают о наших отношениях. 

- То есть на парках с лавочками висит клейкая жёлто-чёрная лента....

- То есть, я сижу дома по вечерам, кроме работы. Мы не видимся вообще. 

- Мгм.

А я-то думаю, когда он сегодня уберётся из моей квартиры, и Молли тут же с ним.

- Знаешь, - обнимаю её за плечи, - а я и не думала, что ты .... что у тебя такая сила духа.

Молли благодарно кивает, стирая остатки туши из-под глаз. 

- Там ещё есть пункт про новую девушку бывшего мужа, про свадьбу и разводы бывшего мужа, но до этого мы ещё не дозанимались. Я вообще не хочу туда идти. На свадьбу, то есть, и на занятия. 

- Колян против?

Молли заливается трогательным румянцем, но уж очень уверенно пудрит нос.

- Ай, ну их. Пошли к тебе. Закажем ещё пару коробок, я плачу.

Глава шестая

По ветру

Глухая ночь в нашем городке - не только повод усесться возле кроватки Тимми с большими кофейными чашками. Молли сосредоточенно листает свою медицинскую историю, вглядываясь в даты и результаты анализов.

- Я уверена, что эта сучка подстроила мне выкидыш. Я докажу это,  будь уверена.

- Ну вот, началось.... Пьетро ди Гаспаччо тебя надоумил?

- Мгм, у его племянницы в сто двадцать седьмой серии случилась подобная история. Роковая красавица главврач решила закрутить безумные шашни с её богатым мужем, потому что их больница загибалась от ничем не оправданных потерь бюджета. Деньги просто утекали, будто в канализацию. Оказалось, что у неё был перед этим роман с той самой отпетой сволочью, Аахеном. Он вскружил ей голову до умопомрачения, а потом надоумил искать новую жертву. То есть, его новую жертву её руками. Представляешь, он устроился в ту больницу простым санитаром, и за две серии убедил её, что через год у них будет свадьба. Мол, ему нужно просто вернуть все долги бывшей жене-стерве, которые он взял на себя. Там такая сцена была, Ли-ис.... Его светлые, безупречно светлые волосы развевались по ветру, когда он и главврач беседовали на террасе. Ну, как - объяснялись.... Так сказать, расставляли все точки над "о", планируя совместное будущее.

- Молли, твой выкидыш случился совсем по другой причине.

- Ну конечно, ты прям вот в живот мне зришь и всё видишь. Там третья пицца, и мне хорошо. Я давно подозревала, что эта .... как её там, Гринне.... короче, зельц ходячий, имеет виды на Билли. Ему ведь в детстве мелом на спине писали "лох", а он даже не чувствовал - настолько обожал математику. 

- Молли, - шепчу, кивая на тихо сопящего Тимми, - давай ты просто вырвешь пару клоков волос этой Зильде-Бильде, и всё на этом. Она ведь стащила кучу рентгенов, списав их на брак, ещё и уговорила наших соседушек войти с ней в долю. Они проповедовали курсы диетического питания пару лет назад, потом у них всё сгорело. Правда, скандалили меньше, пока искали болячки друг у друга в головах. Знаешь, у обезьян есть такой способ заботы - выщипывать блох друг у друга. 

- Странно, тишина, - Молли прислушалась к розетке, с которой мы уже содрали пластилин. - Неужели спят? 

- Ага, как же. Они засыпают под утро. Наверняка, придумывают, чем бы ещё развлечься, кроме наших разговоров. Кстати, ты ведь сидела на диете. 

Молли осторожно приподнялась, держась за кроватку Тимми. Подошла к стене, прислушалась, затем достала кочергу из-под моей кровати.

- Лиз, теперь я точно всё поняла. Они выясняли всё, что можно и что нельзя обо всех, кто ходил к ним на курсы. А потом продавали то, что узнали. Например, клиникам, в которых наблюдаются эти люди. Может, были с ними в доле. Помнишь, какой я была худющей? Выходит, от их препаратов одни худели, а другие....

- ....жирели, как эта Грине.... Вот что, Молли. Если ты сейчас же не позвонишь Билли и не вернёшь его, я.... 

- А дедушка?

- Он ещё не прилетел! Я ему ничего про тебя не обещала! Он даже тебя в глаза не видел! Немедленно звони Билли!

Звонок на телефон Билли мелодично разносится за нашими дверями на весь подъезд.

- Ну вот, я так и знала! - Молли топнула ногой, чуть не сломав каблук. - Он уже научился подслушивать под дверями. То ли ещё будет. Немедленно домой! Я запрещаю тебе даже видеться, даже отвечать на письма этой Грименельды! 

Билли вползает в двери на четвереньках, оглядываясь на двери соседей. Плюёт им на порог и захлопывает двери так, что в подъезде разносится оглушительное эхо.

- Даже стакан воды не вынесли, вот гады, - бормочет, потирая затёкшее плечо. - Разлёгся на ступеньках, подложил их коврик под щёку - не пикнули. Шептались о чём-то и хихикали. Видать, ждали, пока я уйду, чтобы выбраться отсюда с поличным.

- Вот оно, твоё поличное, - вытаскиваю из его расстёгнутого рюкзака пачку рентгенов в газетной бумаге. - Сунули, пока ты спал, как убитый. Зато теперь тишина воцарится.... Пересчитай, все ли на месте.

Билли тщательно пересчитывает снимки, шевеля губами.

- Да, все, как один, - вздыхает облегчённо. - Значит, я опять бухгалтер? Молли.... о, Молли, моя путеводная звезда.... моё сокровище редкой драгоценности! Пошли кого-нибудь опять зачнём! 

- Только после свадьбы, - фыркает Молли, выпихивая его за дверь вместе с телефоном и деньгами на такси. - Потому что теперь ты просто обязан на мне жениться.

"Дорогая Лис!

Я не знал, как написать тебе о том, что со мной случилось в эту ночь. Я лежал, глядя в потолок, и не мог уснуть - всё думал о тебе, и о том, зачем я тогда так подло обошёлся с тобой. По отношению к Люси я бы никогда подобного не допустил. Люси - это моя жена, с которой у нас будет двое детей. Я очень счастливый отец, Лис, потому что умудрился зачать двух пацанов сразу. И, когда я думаю о том, что ты могла бы стать матерью моих детей, то чувствую что-то странное. Будто всё то желание сотворить подлость по отношению к тебе опять возвращается с новой силой. Я не могу его преодолеть, как ни пытался. У меня не получается по отношению к тебе быть честным и благородным.

В чём секрет, Лизетта, объясни? Ты же умная девочка. Ты умудрилась стать матерью, растить сына разболтаю, которого ни дня не растил его собственный отец. Вот почему он бежит прочь, ссылаясь на необходимость высокой миссии - ему просто страшно оказаться таким же, как его папаша. 

А я не боюсь, Лиз. В моей семье всё будет чисто.

Напиши, что думаешь. Я буду ждать".

"Джонни Блэк, твой скудный мозг давно отравлен синильной кислотой из апельсиновых зёрнышек. Больше не пиши мне подобной чуши. Я тебе не помойное ведро.

А другу своему скажи - он не лох, а поц. Кто знает, что удобней".

"Внученька, пришли корвалол. Здесь, в аэропорту, хоть шаром покати. Что за дикая страна! Пришли таксистом, у них стоянка возле булочной напротив твоего дома. Мне они должны ещё чуть-чуть, поэтому ничего им не вздумай платить! И не смей ехать за мной в аэропорт. Корвалол не мне, а коту. Он алкоголик, у него ломка, истерика на весь зал ожидания. Я не могу с ним, таким, зайти в такси, - мы ведь попадём в аварию! Срочно позвони вот по этому телефону, они мне сами всё привезут. Всё, пятнадцать минут бесплатного вай-фая заканчивается, я уже всем перенаписал, ни о чём не беспокойся. И приготовь яйца по-толедски, как я люблю. Твой дедушка Жаксым. Рафаилович". 

А всё-таки жаль, что Молли - не моя бабушка. Она бы точно отучила дедова кота хлестать валерьянку и требовать сырых яиц в два часа ночи.  

И только в эту секунду я понимаю, что Клуба Бывших Котов не существует. 

И что я стою возле кухонного окна, уперев руки в боки, а фары моего мужа приглушённо светят во двор, который и так неплохо освещён.

И что мне крышка, потому что я ни разу, за всё время, не написала ни единого ме.

- Лиз, я купил торт, - он включает в прихожей свет, а я сажусь на пол и реву, и он стоит надо мной, растерянный, с коробкой торта, переминаясь с ноги на ногу. Хорошо, что мы не в Сербии. Они бы просто не дали мне покоя.

- А что случилось-то?

- Кот приедет, - вздыхаю и громко сморкаюсь в его платок. - И у меня кажется, воды отошли.